Как применять Постановление Пленума ВАС РФ «О свободе договора и его пределах» в свою пользу. Анализ судебной практики

Авторы статьи: Юлия Кирпикова, руководитель Коммерческой практики адвокатского бюро КИАП, адвокат, и Евгений Васин, младший юрист адвокатского бюро КИАП

Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах» (далее также – «Постановление») с момента его и принятия и до настоящего времени остаётся одним из наиболее обсуждаемых судебных актов ВАС РФ. Также как и по многим юридическим вопросам, мнения юристов касательно Постановления и его роли в юридической практике разделились. Кто-то считает, что Постановление привнесло дополнительную неопределенность в гражданский оборот, кто-то же, напротив, говорит о том, что новых возможностях, связанных с ограничением буквального толкования правовых норм.

Вместе с тем, несмотря на различные дискуссии, можно сделать один объективный вывод – вот уже два с половиной года Постановление активно применяется судами в различных правовых вопросах. И пусть судебная практика не всегда единообразна, тем не менее, ее анализ позволяет выявить ряд тенденций, которые могут быть приняты во внимание как на досудебной, так и на судебной стадиях юридической деятельности.

1. Касательно императивности правовых норм и необходимости соблюдения баланса интересов сторон

Особый интерес для правоприменительной практики представляют пункты 2 – 4 Постановления, которые содержат разъяснения по поводу того, какую норму права судам следует считать императивной, а, значит, какие ограничения должны быть в обязательном порядке соблюдены сторонами, в частности, при заключении договора.

Одним из наиболее наглядных примеров того, как суды, руководствуясь Постановлением, могут применить признать диспозитивной норму, устанавливающую обязанности для субъектов правоотношений, являются судебные акты по делу № А40-158220/2015. В рамках указанного дела истец обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском о взыскании денежных средств, в т. ч. процентов за пользование чужими денежными средствами, в связи с неисполнением ответчиком – банком – обязанности по выплате суммы банковской гарантии.

Суть спора сводилась к разрешению вопроса об императивности п. 2 ст. 374 ГК РФ «требование бенефициара должно быть представлено гаранту до окончания срока действия независимой гарантии». Истец направил требование банку до окончания срока действия банковской гарантии, однако, когда банк его получил, срок действия гарантии уже был окончен, в связи с чем банк отказался выплачивать денежные средства бенефициару, посчитав истца нарушившим императивное условие выплаты указанных средств, установленное нормой гражданского законодательства.

Рассмотрев указанное дело, суды трех инстанций, руководствуясь п.п. 2 – 4 Постановления, не нашли признаков императивности в п. 2 ст. 374 ГК РФ, указав, что «отличие условий договора от содержания данной нормы само по себе не может служить основанием для признания этого договора или отдельных его условий недействительными».

Иными словами, в отсутствие прямого запрета на установление сторонами в договоре положений, противоречащих ГК, а также явно выраженного нарушения баланса интересов сторон, суды интерпретируют п. 2 ст. 374 ГК РФ, а также все остальные нормы ГК, где есть слово «должен», как «может», оставляя сторонам договора право выбора наиболее предпочтительного для них варианта правоотношений.

Другой пример – дело № А40-37963/12-59-350, в котором суды трех инстанций при втором круге рассмотрения дела применили п. 2 Постановления и пришли к выводу, что ст.ст. 929, 954, 967 ГК не содержат явно выраженный запрет на замену страхового возмещения в денежной форме иной формой возмещения, на основании чего был сделан вывод, что «осуществление страхового возмещения в виде передачи соглашения об отступном не противоречит действующему законодательству» (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 28.10.2014 по делу № А40-37963/12-59-350).

Следуя изложенным в Постановлении выводам, все чаще суды стали признавать, что они не вправе «ограничиваться формальной констатацией определенного условия договора в отрыве от его контекста и цели заключения, а должны оценивать все условия договора в их совокупности с учетом целей его заключения и действительной воли сторон, в пользу сохранения существующих обязательств, при условии добросовестного поведения участников сделки» (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 28.01.2016 № Ф09-10829/15 по делу № А76-2502/2015).

Учёт всех обстоятельств дела, в частности, воли сторон, целей и условий, при которых договор был заключен, позволяет судам в ряде случаев применить положения Постановления и для восполнения пробелов в праве. Например, в деле № А40-44056/2013 Девятый арбитражный апелляционный суд применил п. 3 Постановления и п. 2 ст. 23 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее также – «Закон об АО») и отказал в апелляционной жалобе, так как не нашёл императивную норму, которая обязывала бы акционеров распределять имущество ликвидируемого юридического лица исключительно пропорционально. Иными словами, в отсутствие чёткого ответа на вопрос, допустимо ли с точки зрения Закона об АО непропорциональное распределение имущества ликвидируемого юридического лица, ст. 31.1 Закона об АО, в совокупности с п. 3 Постановления, позволяют сторонам предусмотреть такой порядок распределения имущества (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 27.02.2015 № 09АП02292/2015 по делу № А40-44056/2013).

Также, интересным представляется тот факт, что суды, применяя Постановление, стремятся при толковании условий договоров между сторонами учитывать существо применяемых к таким условиям договора правовых норм. В частности, в деле № А69-3576/2013 Третий арбитражный апелляционный суд указал, что «законодатель, формулируя правило о том, что необходимые расходы, понесенные покупателем в связи с принятием товара на ответственное хранение, подлежат возмещению поставщиком, не преследовал цель ограничить стороны в использовании неустойки как механизма компенсации убытков».

Отметим, что применение положений Постановления позволяет сторонам сделки, среди прочего, устанавливать наиболее предпочтительные для них механизмы взаимодействия, которые не ограничиваются буквой закона, а, возможно, и дополняют его.

Так, например, в рамках рассмотрения дела № А40-149290/2014 перед судами был поставлен вопрос, является ли императивной ст. 1010 ГК РФ, содержащая перечень оснований для прекращения агентского договора. По мнению одной из сторон договора, право агента на одностороннее расторжение агентского договора, противоречило ст. 1010 ГК РФ. Направляя указанное дело на новое рассмотрение, Арбитражный суд Московского округа пришел к выводу, что, в отсутствии в ГК РФ запрета на иное, допустимо предусматривать в агентском договоре право стороны на отказ от его исполнения. Тем самым Арбитражный суд Московского округа как-бы дополнил ст. 1010 ГК новыми основаниями для расторжения агентского договора, предусмотренного соглашением сторон. При рассмотрении дела на втором круге Девятый арбитражный апелляционный суд и Арбитражный суд Московского округа пришли к аналогичному выводу (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 06.06.2016 по делу № А40-149290/14, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 13.09.2016 по делу № А40-149290/14).

Положения Постановления применяются судами не только в вопросах, связанных с возможностью сторон расторгнуть договор в одностороннем порядке, но и по вопросам условий их одностороннего расторжения.

Так, в деле А40-83887/2015-42-652 истец – индивидуальный предприниматель – обратился в суд с иском о взыскании денежных средств, уплаченных им в качестве комиссии по кредитному договору. Кредитный договор в данном деле предусматривал право Истца на досрочное погашение текущей задолженности по кредиту с уплатой Кредитору «комиссии за досрочное погашение, если период времени с даты фактического предоставления кредита по дату досрочного погашения текущей задолженности по кредиту (включительно) составит менее 365 календарных дней».

Истец полагал, в числе прочего, что включение в кредитный договор подобных условий нарушает п. 1 ст. 16 Закона РФ от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей». Помимо вполне очевидного указания на неприменение Закона о защите прав потребителей к отношениям по кредитному договору, предназначенному «для предпринимательских целей», суды первой и апелляционной инстанций указали на следующее:

• Законодательство РФ не запрещает кредиторам выдвигать дополнительные условия в виде уплаты комиссии в подобных случаях, так как с экономической точки зрения, комиссия за досрочное погашение кредита направлена на компенсацию потерь кредитора;
• Досрочное погашение кредита создает для заемщика имущественное благо в виде экономии денежных средств, составляющих проценты за пользование кредитом, которые подлежали бы уплате при погашении кредита в соответствии с согласованным графиком;
• Подобное условие договора соответствует законодательству, в котором отсутствует какое-либо императивное предписание, устанавливающее исчерпывающий перечень условий кредитного договора, а также запрещающее установление условий, прямо не предусмотренных законом или иным правовым актом в том числе, об уплате комиссий наряду с процентами по кредиту (Постановление Арбитражного суда г. Москвы от 22.12.2015, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 16.03.2016 по делу № А40-83887/2015).

Похожей позиции придерживался Девятый арбитражный апелляционный суд в деле № А40-69329/2015, где, применяя п. 1, 3 и 4 Постановления, был сделан вывод об отсутствии в российском праве императивных норм, которые бы ограничивали права сторон указывать в договоре суммы денежных средств, подлежащих оплате в случае его одностороннего расторжения.

Суммируя вышеизложенные выводы судов можно говорить, что формула «разрешено, если не запрещено», установленная п. 2 Постановления, позволяет сторонам предусматривать любые основания и условия расторжения договора, если законом прямо не предусмотрен запрет на установление согласованных сторонами условий об ином, а также не нарушен баланс интересов всех сторон.

Так, например, прямого запрета на указание «иного» условия расторжения договора применительно к п. 1 ст. 782 ГК РФ («Заказчик вправе отказаться от исполнения договора возмездного оказания услуг при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов») не содержится, чем и воспользовались стороны в деле № А40-135254/2013, предусмотрев в договоре о передаче прав пользования доменными именами, обязанность пользователя в случае одностороннего расторжения договора, уплатить правообладателю (истцу) компенсацию за весь неполученный доход.

Суд в данном деле руководствовался п. 4 Постановления, отметив ничтожность условия о компенсации за одностороннее расторжение договора, равной времени действия всего договора, поскольку такая компенсация «носит запретительный характер для ответчика, лишая его возможности воспользоваться правом на отказ от исполнения договора, вопреки прямой норме закона» (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 28.06.2014 № 09АП-21516/2014-ГК по делу № А40-135254/2013).

Примечательно, что к похожим выводам, но руководствуясь другими положениями Постановления (п. 9 Постановления), пришёл Арбитражный суд Амурской области в деле № А04-2448/2016. При рассмотрении указанного спора суд посчитал, что включение в контракт условий, предусматривающих начисление неустойки подрядчику от цены контракта без учета объема уже выполненных подрядчиком и сданных заказчику работ, является злоупотреблением правом.

Два вышерассмотренных дела подтверждают, что, применяя Постановление, суды не стремятся интерпретировать право исключительно в расширительном смысле и исключительно в пользу неограниченной свободы договора. Напротив, в подобных ситуациях, суды обязаны учитывать «существо» норм, а также «цели, которые преследовал законодатель, устанавливания то или иное правило» (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 28.01.2016 по делу № А76-2502/2015). Тем не менее, баланс интересов сторон остаётся даже в этих случаях решающим фактором в толковании норм и/или положений договоров (там же).

Так, на необходимость соблюдения баланса интересов указали Восемнадцатый арбитражный апелляционный суд и Арбитражный суд Уральского округа в судебных актах по делу № А76-2502/2015, отмечая, что «при толковании условий договора суды не вправе ограничиваться формальной констатацией определенного условия договора в отрыве от его контекста и цели заключения, а должны оценивать все условия договора в их совокупности с учетом целей его заключения и действительной воли сторон, в пользу сохранения существующих обязательств, при условии добросовестного поведения участников сделки» (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 28.01.2016 по делу № А76-2502/2015).

Учёт интересов сторон при этом может заключаться не только в контексте баланса экономических интересов, но также в равенстве переговорных возможностей, чему посвящены сразу несколько пунктов Постановления.

2. Касательно равенства переговорных возможностей

На необходимость «выравнивания» интересов сторон, лишь одна из которых является профессиональным участником рынка, направлены п. 10 и 11 Постановления, в соответствии с которыми при оценке фактического соотношения переговорных возможностей сторон необходимо учитывать уровень профессионализма сторон в соответствующей сфере (п. 10 Постановления), а, при невозможности установить действительную общую волю сторон – толковать положения договора по принципу сontra рroferentem («против предложившего»), где лицом, предложившим лицом считать профессионала в соответствующей сфере (п. 11 Постановления).

Применение судами указанных пунктов позволяет оградить «неопытную» сторону от последствий противоречивых формулировок в стандартных соглашениях, к которым часто прибегают банки и страховые организации, как произошло, в частности, в деле А40-168599/2015.

В рамках указанного дела истец обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском о признании недействительными и не подлежащими применению своп-договоров, заключенных в рамках Генерального соглашения между ним и банком. Удовлетворяя требования истца, суд признал недобросовестным поведение банка как в процессе заключения спорных сделок, так и в последующих договорных отношениях, выразившееся в не предоставлении банком сведений о рисках, отсутствии четкого описания порядка определения текущей стоимости свопов, неточности в расчётах, что в виду отсутствия опыта ввело истца в заблуждение относительно существа заключаемых сделок и связанных с их исполнением негативных рисков.

Руководствуясь принципом добросовестности, и применяя п. 10 (при оценке фактического соотношения переговорных возможностей сторон необходимо учитывать уровень профессионализма сторон в соответствующей сфере) и п. 11 (при невозможности установить действительную общую волю сторон договор необходимо толковать против предложившего, где предложившим предполагается профессионал в соответствующей сфере) Постановления, суд пришёл к следующим выводам:

• позитивное заблуждение в существе/содержании/предмете сделки возникает до оформления соответствующего документа и действует до того момента, пока не возникнут те обстоятельства, которые не предполагались и не подразумевались заблуждающейся стороной при изначальных условиях;
• заинтересованность в совершении сделки, а также отсутствие каких-либо возражений/требований у непрофессионала, не могут рассматриваться как согласие с представленной информацией и свидетельствовать об ее полном и адекватном пониманием;
• применение непрофессионалом общепринятой на соответствующем рынке терминологии не свидетельствует о том, что у такой стороны есть необходимые специалисты или опыт в данной области, а также «не свидетельствует о том, что каждая из применяющих данные термины сторон в полной мере осознает содержание каждого применяемого термина, а также последствия реализации сделки в натуре»;
• сторона — профессионал в сфере финансов и финансовых рынков обязана обеспечить, чтобы положения сложных финансовых инструментов были ясными, недвусмысленными и понятными любому лицу, не обладающему специальными навыками в сфере финансов и не знакомому с принятыми в этой сфере обыкновениями и терминологией;
• банк, как квалифицированный инвестор, исходя из недопустимости извлечения выгоды из незаконного и недобросовестного поведения, обязан информировать контрагентов – не профессионалов не только об экономическом, но и юридическом существе и возможных последствиях предлагаемых сделок.

Суд также согласился с доводом истца о том, что, ввиду «наполненности текстов Подтверждений…и Генерального соглашения… отсылочными нормами к стандартной документации НАУФОР и терминами в специальном значении, итоговое их понимание и применение при обычных условиях существенно затруднено» (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 26.02.2016 по делу № А40-168599/2015).

Иными словами, суд, встав на сторону контрагента–непрофессионала, фактически утвердил «презумпцию безграмотности контрагента»: даже если сторона, не обладающая достаточным опытом в сфере работы с финансовыми инструментами, активно использует общепринятую терминологию, выражает согласие на совершение сделки и впоследствии подписывает соглашения, содержащие данные термины и отсылочные нормы, данная сторона всё равно считается не осознающей в полной мере содержание каждого применяемого термина, а также последствий реализации совершаемых ею сделок. При этом данная презумпция распространяется не только на экономические вопросы, но и на «юридическую сущность» сделки, что фактически может означать обязанность стороны-профессионала предоставлять юридические консультации своим потенциальным контрагентам.

Таким образом, максимально возможный способ для банка или иного профессионального участника ограничить себя от риска признания сделок с непрофессиональными контрагентами недействительными – разъяснять противоположной стороне все подробности, в т.ч. правовые, касающиеся сделки, с разъяснением применимой терминологии. При этом рекомендуется максимально аккуратно составлять отсылочные нормы в соглашениях, поскольку излишняя «загруженность» договоров отсылочными нормами может быть воспринята судом как «затрудняющая понимание» для стороны, не являющейся профессионалом, и, как следствие, свидетельствовать о недобросовестности профессионального участника в договорных отношениях.

Еще к одним профессиональным участникам гражданского оборота, действия которых все чаще оцениваются судами на предмет равенства переговорных возможностей, относятся страховые организации.

Так, в деле № А40-118838/2015 правила страхования, применимые к отношениями сторон спора по договору страхования транспортного средства, устанавливали размер некомпенсируемого страховщиком ущерба размере 98% от страховой суммы, если застрахованное транспортное средство было похищено «вместе со свидетельством о регистрации транспортного средства и/или оригинальными ключами от транспортного средства» (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда № 09АП-16098/2016 от 09.05.2016 по делу № А40-118838/2015).

Подобная формулировка, позволяла страховщику отказаться признавать хищение страховым случаем ввиду действий страхователя. При этом, как отмечено судом, игнорируется «факт возникновения опасности, от которой производилось страхование, причинение вреда страхователю и причинно-следственная связь между ними».

Применяя п. 10 Постановления, суд указал, что за счёт данного положения правил страхования страховая компания — профессиональный участник рынка — фактически уменьшала собственный предпринимательский риск, связанный с выплатой страхового возмещения, поскольку выплата страхового возмещения зависела не от происшедшего события, а от действий страхователя, и признал данное положение договора страхования ничтожным.

Отдельную группу спросов между страхователями и страховщиками занимают дела касательно исключений из страховых случаев. Как показывает практика, единый подход к таким делам еще не сформирован.

В частности, в деле № А40-185418/2014 между страховщиком и страхователь был заключен договор страхования специализированной техники и передвижного оборудования, предусматривающий, в числе прочего, хищение как страховой риск по данному договору. В период действия договора страхования застрахованное имущество было похищено. По факту хищения было возбуждено уголовное дело, а страхователь обратился к страховщику за выплатой страховой суммы, однако страховое возмещение страховщик не выплатил.

Отказывая в выплате страховой суммы, страховщик исходил из того, что событие, описанное Истцом, не входило в перечень застрахованных рисков по договору, придерживаясь следующих доводов:

• договор страхования устанавливал перечень событий, в случае наступления которых страхование не осуществлялось. Данный перечень включал «хищение застрахованной техники третьими лицами путем мошенничества, в частности, при их действиях под именем другого лица и/или поддельным документам»;
• заявление на страхование имущества содержало ограниченный перечень составов преступлений, в случае совершения которых у страховщика возникает обязанность выплатить страховое возмещение: «кража» (ст. 158 УК РФ), «грабеж» (ст. 161 УК РФ), «разбой» (ст. 162 УК РФ)»;
• в соответствии с постановлением о переквалификации заявленное истцом событие по своим признакам образовывало состав преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ («мошенничество»).

Доводы отзыва страховщика суд признал необоснованными и отклонил в связи со следующим:

• в силу п. 11 Постановления толкование спорных условий договора и правил страхования должно осуществляться в пользу страхователя, а не в пользу страховщика;
• довод страховщика относительно того, что в правилах страхования риск «хищение» указан только в форме кражи, грабежа и разбоя, опровергается, поскольку хищение путем мошенничества полностью охватывается понятием «хищение» в том в смысле, который ему придает соответствующий пункт правил страхования;
• постановление о возбуждении уголовного дела подтверждает утрату товара, но не является судебным актом, вступившим в законную силу (приговором суда), которым установлена виновность лиц и дана квалификация хищения — кража, грабеж, разбой или мошенничество, следовательно, нет оснований утверждать, что не произошли кража, грабежа, разбойное нападение – страховые случаи по договору (Постановление Девятого апелляционного суда от 24.02.2016 по делу № А40-185418/2014).

Иными словами, суд, признавая требование страхователя о выплате страхового возмещения правомерным и подлежащим удовлетворению в полном объеме, истолковал положения договора и правил страхования в пользу страхователя

Вместе с тем последующая практика Арбитражного суда г. Москвы (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 21.06.2016 по делу № А40-65735/2016) демонстрирует иной подход к аналогичному делу.

Так, в заключенном между сторонами вышеуказанного дела договоре страхования было предусмотрено, что

• застрахованными рисками помимо прочего являются: утрата, гибель (уничтожение) или повреждение застрахованной спецтехники или ее части, если такая утрата, гибель (уничтожение) или повреждение застрахованной спецтехники или ее части произошли в результате: хищения, угона, иных противоправных действий третьих лиц;
• не является страховым случаем утрата, гибель (уничтожение) или повреждение застрахованной спецтехники, возникшие в результате хищения спецтехники путем мошенничества.

Следовательно, договором страхования в данном деле также было прямо предусмотрено, что хищение имущества в результате мошенничества не является страховым риском.

Доказывая «легитимность» подобных исключений, суд:

• применяя п. 11 Постановления и интерпретируя спорные положения договора, пришел к выводу, что данный договор в части, касающейся мошенничества, «предусматривает не основания освобождения от выплаты страхового возмещения, а называет одно из тех событий, которое по условиям договора не является страховым случаем». Таким образом, при том, что лицом, предложившим условия договора, считается страховщик, применение п. 11 Постановления в данном случае не создало каких-либо затруднений в исключении мошенничества из страховых рисков;
• принял во внимание п. 1 Постановления, а также п. 4 ст. 421 ГК РФ (устанавливающий принцип свободы договора), указав, что в российском праве отсутствуют императивные нормы, запрещающие предусматривать аналогичные исключения в договорах страхования.

При этом суд также отметил, что «вопреки доводам истца об отсутствии судебного акта, данная следственная квалификация, отражена в процессуальном документе, является официальной и определяет рамки уголовного преследования в пределах состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ» (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 21.06.2016 по делу № А40-65735/2016).

Таким образом, анализ двух судебных актов Арбитражного суда г. Москвы показывает, что подход к идентичным вопросам со ссылкой на Постановление, не является идентичным. При этом если в первом деле суд, руководствуясь п. 11 Постановления, исходил из недоказанности потери имущества из-за преступлений, отнесённых к категории «исключений», и стремился предоставить максимальную защиту для страхователей, то в последующем деле суд занял более взвешенную позицию, которая больше, чем предыдущая, основывается на общих положениях принципа свободы договора.

3. Касательно неустойки и ее компенсационного характера

В свете Постановления хотелось бы обратить внимание, что принцип соблюдения баланса интересов активно применяется и в такой категории дел, как дела о взыскании неустойки.

Так, анализ практики применения положений Постановления по данному вопросу показывает, что для того, чтобы обеспечить соответствие неустойки её ключевой – компенсационной – функции и не превратить неустойку в «средство обогащения кредитора», необходимо всесторонне учитывать экономические интересы всех сторон спора.

Ключевой вопрос, которым задаются суды, рассматривая споры, связанные с взысканием неустойки – является ли размер взыскиваемой неустойки действительно соразмерным убыткам. Так, в частности, Арбитражный суд Брянской области применил п. 8 Постановления и снизил размер неустойки до 50%, ввиду того, что неустойка, начисляемая «на общую сумму контракта без учета размера фактически просроченного платежа противоречит принципу юридического равенства» (Решение Арбитражного суда Брянской области от 14.07.2016 по делу № А09-3271/2016). Аналогичной позиции придерживаются и другие суды (Решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 30.11.2015 по делу № А56-47569/2015).

В другом деле Девятый арбитражный апелляционный суд указал, что неустойка за просрочку самовывоза оплаченного товара покупателем, на момент рассмотрения спора приблизительно равная стоимости приобретённого товара, «не имеет компенсационного характера в силу отсутствия убытков кредитора» (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 23.07.2015 № 09АП28064/2015-ГК по делу № А40-49028/15).

При этом суды могут прийти к выводу, что отдельные положения договоров о неустойке нарушают баланс интересов сторон не только в тех случаях, когда взыскиваемый размер неустойки оказывается несоразмерен убыткам, но и когда положения договоров между сторонами предусматривают разную ответственность для сторон.

Так, в деле № А19-20904/2015 стороны заключили договор подряда на выполнение проектных и изыскательских работ, строительно-монтажных и пусконаладочных работ, условиями которого была предусмотрена возможность начисления заказчиком штрафа за каждые последующие 15 дней превышения конечного срока выполнения работ или этапа работ. Однако договор не предусматривал возможность начисления подрядчиком заказчику аналогичных штрафных санкций в случае отступления заказчика от условий договора. При этом размер ответственности заказчика в договоре был ограничен 5% работ или от стоимости этапа работ по договору.

Снижая размер взыскиваемой неустойки до 5% от цены договора, суд, применяя п. 8, 9 Постановления, указал, среди прочего, следующее:

• цель института гражданско-правовой ответственности — закрепление и восстановление имущественной сферы потерпевшего, а не его неосновательное обогащение за счет нарушителя;
• установление в договоре различного режима ответственности для сторон является несправедливым условием;
• включение в проект договора явно несправедливого условия, оспаривание которого осложнено (в частности, ввиду положений Федерального закона от 18.07.2011 № 223 – ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц»), может поставить заказчика в более выгодное положение и позволить ему извлечь необоснованное преимущество;
• в силу п. 8 Постановления если сторона злоупотребляет своим правом, вытекающим из условий договоров, суд с учётом характера и последствий злоупотребления вправе отказать этой стороне в защите принадлежащего права полностью или частично;
• поскольку ст. 333 ГК РФ позволяет суду снизить подлежащую взысканию неустойку при наличии заявления от ответчика, суд вправе снизить размер подлежащей взысканию неустойки (Решение Арбитражного суда Иркутской области от 27.04.2016 по делу № А19-20904/2015).

Обобщая вышесказанное, можно отметить, что Постановление само по себе, с одной стороны, гарантирует вариативность поведение участников гражданского оборота, но, с другой стороны, не превращает свободу во вседозволенность. Поскольку основная масса пунктов Постановления применяется к самым разнообразным правоотношениям, на текущий момент судебная практика со ссылками на Постановление очень разнообразна, и, скорее всего, такое разнообразие будет сохраняться в будущем в связи с возможностью различного толкования большинства правовых норм.

Одной из основных проблем, решаемых гражданским правом, является защита слабой стороны в договорном обязательстве. Реализация данной задачи требует формального отступления от одного из основных принципов гражданского законодательства – равенства участников гражданско-правовых отношений (ст. 1 ГК РФ). Фактически же, предоставляя слабой стороне дополнительные права и соответственно возлагая на ее контрагента по договору дополнительные обязанности, ГК РФ и другие законы тем самым обеспечивают на деле равенство участников таких договорных отношений. Задача гражданского права состоит в “выравнивании” участников имущественного оборота путем установления для слабой стороны обязательства изначально иных, особых условий участия в договорных отношениях: льготного порядка заключения, изменения или расторжения договора, предоставления слабой стороне в обязательстве дополнительных прав, возложения на ее контрагента дополнительных обязанностей, ужесточения ответственности сильной стороны в обязательстве за его неисполнение либо ненадлежащее исполнение, ограничение ответственности слабой стороны и т.п.

В коммерческих договорах, предусматривающих юридическое и профессиональное равенство сторон договора, все же существуют договорные конструкции, содержащие элемент некоторого неравенства сторон договора. Прежде всего это касается субъектных особенностей сторон коммерческого договорного обязательства. Например, сельскохозяйственный товаропроизводитель объективно находится в зависимости от ряда факторов, существенно повышающих степень предпринимательских рисков. В соответствии с этим сельскохозяйственный товаропроизводитель расценивается в качестве “слабой” стороны договора контрактации, что обусловливает необходимость формирования специального режима его гражданско-правовой защиты.

Способы защиты слабой стороны в коммерческом договоре в значительной степени отличаются от общих принципов защиты “слабой” стороны договора, используемых в гражданском праве.

1. Правовые механизмы защиты, призванные обеспечить надлежащую защиту прав слабой стороны в обязательстве, реализуются благодаря новым для гражданского права положениям о публичном договоре и договоре присоединения. Однако, как указывалось выше, коммерческие договоры не носят характера публичных, поэтому этот признак не может являться основанием для использования такого механизма защиты в коммерческих отношениях.

2. В ГК РФ можно обнаружить целый ряд специально выделяемых разновидностей договорных отношений, отличительным признаком которых является участие в соответствующих договорных обязательствах слабой стороны, в качестве которой выступает гражданин-потребитель, а суть специальных правил, регулирующих указанные разновидности договоров, предопределяется в первую очередь необходимостью обеспечения защиты (в широком смысле) слабой стороны в обязательстве, в каком бы положении она ни оказалась (и кредитора, и должника). Коммерческие договорные отношения не предполагают участие в них граждан-потребителей. Это отношения между равными предпринимателями-профессионалами независимо от того, являются ли они юридическими лицами или приравненными к ним гражданами-предпринимателями. Сам факт выступления лица в коммерческом обороте с целью извлечения прибыли от своей деятельности уже не предусматривает использование им льготного правового регулирования, предусмотренного для граждан-потребителей как “слабой” стороны договорного обязательства.

3. В некоторых случаях экономически слабой стороной может быть и производитель-предприниматель, что обусловливается характером осуществляемой им деятельности. Примером является договор контрактации. Экономическая зависимость сельхозпроизводителя предопределяется характером его деятельности по производству сельскохозяйственной продукции, его контрагентом является покупатель-предприниматель. Обязательство, в котором на стороне покупателя выступает потребитель (юридическое лицо или гражданин), не может быть квалифицировано как контрактация. В договоре сельскохозяйственному производителю, подвергающемуся воздействию большого количества предпринимательских рисков, законодатель предоставил несколько правовых механизмов защиты, призванных выровнять его правовое положение как производителя относительно прав потребителя в широком смысле. К таким механизмам, в частности, относятся: предоставление производителю сельскохозяйственной продукции возможности нести перед заготовителем ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств по принципу вины (п. 3 ст. 401 ГК РФ); установление дополнительной обязанности для заготовителя в виде обязанности принять сельскохозяйственную продукцию у производителя по месту ее нахождения и обеспечить ее вывоз (п. 1 ст. 536 ГК РФ) и обязанности возврата по требованию производителя отходов переработки сельскохозяйственной продукции с оплатой по цене, определенной договором (п. 3 ст. 536 ГК РФ), а также проведение государственных закупочных интервенций в целях стабилизации цен на рынке сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия и поддержания уровня доходов сельскохозяйственных товаропроизводителей.

<Письмо> ФАС России от 24.12.2018 N СП/106050/18
«О направлении разъяснений по вопросу обзора правоприменительной практики при рассмотрении заявлений, дел антимонопольными органами, а также судебных решений по статье 10 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ «О защите конкуренции» в случае навязывания доминантом невыгодных условий при заключении договоров»

ФЕДЕРАЛЬНАЯ АНТИМОНОПОЛЬНАЯ СЛУЖБА

ПИСЬМО

от 24 декабря 2018 г. N СП/106050/18

О НАПРАВЛЕНИИ

РАЗЪЯСНЕНИЙ ПО ВОПРОСУ ОБЗОРА ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКИ

ПРИ РАССМОТРЕНИИ ЗАЯВЛЕНИЙ, ДЕЛ АНТИМОНОПОЛЬНЫМИ ОРГАНАМИ,

А ТАКЖЕ СУДЕБНЫХ РЕШЕНИЙ ПО СТАТЬЕ 10 ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА

ОТ 26.07.2006 N 135-ФЗ «О ЗАЩИТЕ КОНКУРЕНЦИИ» В СЛУЧАЕ

НАВЯЗЫВАНИЯ ДОМИНАНТОМ НЕВЫГОДНЫХ УСЛОВИЙ

ПРИ ЗАКЛЮЧЕНИИ ДОГОВОРОВ

В соответствии с пунктом 63 Плана оказания методической помощи территориальным органам ФАС России в 2018 году, утвержденным приказом ФАС России от 19.04.2018 N 508/18, ФАС России направляет для использования в работе разъяснения по вопросу обзора правоприменительной практики при рассмотрении заявлений, дел антимонопольными органами, а также судебных решений по статье 10 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее — Закон о защите конкуренции) в случае навязывания доминантом невыгодных условий при заключении договоров.

Пункт 3 части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции содержит запрет на совершение занимающим доминирующее положение хозяйствующим субъектом действий, выраженных в навязывании контрагенту условий договора, невыгодных для него или не относящихся к предмету договора (экономически или технологически не обоснованные и (или) прямо не предусмотренные федеральными законами, нормативными правовыми актами Президента Российской Федерации, нормативными правовыми актами Правительства Российской Федерации, нормативными правовыми актами уполномоченных федеральных органов исполнительной власти или судебными актами требования о передаче финансовых средств, иного имущества, в том числе имущественных прав, а также согласие заключить договор при условии внесения в него положений относительно товара, в котором контрагент не заинтересован, и другие требования).

1. Исходя из системного толкования норм антимонопольного законодательства под навязыванием следует понимать действия (бездействие) доминанта по принуждению контрагента к принятию условий договора, невыгодных для него или не относящихся к предмету договора.

Только подготовка проекта договора, содержащего невыгодные для контрагента условия, а также направление предложения о заключении договора не может являться нарушением. Для установления факта навязывания необходимо установление дополнительных обстоятельств. К таким обстоятельствам может быть отнесено: угрозы незаключения или прекращения договора, угрозы наступления негативных последствий и т.д.

В определении Верховного Суда Российской Федерации от 16.12.2016 N 301-КГ16-16827 по делу N А79-11625/2015 отмечается, что отказ от подписания дополнительного соглашения к договору холодного водоснабжения при наличии разногласий со стороны предприятия не является обстоятельством, свидетельствующим о навязывании контрагенту невыгодных для него условий договора, если эти действия не сопряжены с угрозами прекращения поставки ресурса или применения каких-либо экономических санкций.

Следовательно, «навязыванием невыгодных контрагенту условий договора» является не только направление занимающей доминирующее положение организацией договора (дополнения к договору) с невыгодными для контрагента условиями, но и действия доминанта, связанные с понуждением контрагента к заключению договора.

О навязывании невыгодных контрагенту условий договора будет свидетельствовать настаивание занимающей доминирующее положение организации на включение в договор спорных условий под угрозой незаключения договора или прекращения действующего договора, а также прекращение исполнения обязательств по договору. Указанные выводы подтверждаются судебной практикой.

Так, Арбитражный суд Московского округа в постановлении от 06.02.2017 N Ф05-21931/2016 по делу N А40-195153/2015 указал, что увеличение платы по договору под страхом его расторжения со стороны общества, занимающего доминирующее положение, верно квалифицировано в качестве навязывания невыгодных условий договора.

В постановлении Арбитражного суда Поволжского округа от 27.11.2014 N Ф06-16578/2013 по делу N А57-19634/2013 сказано, что доминант, злоупотребляя своим доминирующим положением на розничном рынке электрической энергии, принуждал общество при наличии действующего договора на внесение платы за электрическую энергию по точкам поставки, которые фактически отсутствовали у последнего, под угрозой отключения электрической энергии.

Надо также иметь в виду, что некоторые договоры имеют статус публичных. При необоснованном уклонении организации от заключения публичного договора другая сторона в соответствии со статьями 426, 445 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) вправе обратиться в суд с требованием о понуждении заключить договор. В этом случае, в соответствии со статьей 446 ГК РФ условия договора, по которым имелись разногласия, также устанавливаются судом.

Между тем, если указанная организация занимает доминирующее положение, то обычные действия по согласованию условий договора в нарушение порядка статьи 445 ГК РФ (обмен протоколами разногласий, отказ от принятия разногласий, проведение согласительных процедур и т.п.), признаются навязыванием невыгодных условий договора.

Необходимо отметить выводы, содержащиеся в постановлении ФАС Северо-Кавказского округа от 20.03.2014 по делу N А53-11181/2013 (определением Верховного Суда Российской Федерации от 19.01.2015 N 308-КГ14-3795 было отказано в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации), где суд, признавая правильность квалификации антимонопольным органом действий доминанта по навязыванию обществу при заключении договора невыгодного для него условия об ограничении размера ответственности учреждения суммой оплаты за охранные услуги по договору из расчета за 1 календарный год и отклоняя довод учреждения о наличии у него права на такое ограничение размера ответственности, указал, что при внесении изменений в договор, который является публичной сделкой, сторона должна документально аргументировать, в силу каких норм права вносятся подобного рода изменения.

2. В рамках указанного в пункте 3 части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции состава нарушения антимонопольного законодательства законодателем выделены формы поведения в виде навязывания условий, невыгодных контрагентам, и навязывания условий, не относящихся к предмету договора.

Разъясняя часть 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции, Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в пункте 4 постановления от 30.06.2008 N 30 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением судами антимонопольного законодательства» указал, что, оценивая действия доминирующих на рынке субъектов как злоупотребление доминирующим положением, следует учитывать положения статьи 10 ГК РФ, части 2 статьи 10, части 1 статьи 13 Закона о защите конкуренции и, в частности, определять, были совершены данные действия в допустимых пределах осуществления гражданских прав либо ими налагаются на контрагентов неразумные ограничения или ставятся необоснованные условия реализации контрагентами своих прав. Данное правило должно применяться и к такому нарушению, как навязывание невыгодных условий договора.

При оценке невыгодности или неотносимости навязываемых условий к предмету договора антимонопольному органу необходимо оценить соответствие таких условий интересам контрагента.

В постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.07.2013 N 2762/13 по делу N А07-23099/2011 содержатся выводы о наличии в действиях общества нарушения пункта 3 части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции, так как доминант ставит клиентов в ситуацию, когда условием заключения договора является обязательное заключение другого договора, и тем самым лишает права заявителя принять решение самостоятельно. Такие действия в данном случае являются воздействием на волю контрагента при заключении договора, свидетельствующим о принуждении контрагента подписать договор на условиях, не относящихся к предмету договора, под угрозой наступления негативных последствий (отказ заключить обязательный для контрагента договор).

В ходе анализа судебных решений по рассматриваемой проблематике можно выделить следующие группы навязываемых условий договора, невыгодных или не относящихся к предмету договора.

К первой группе относятся факты включения доминантом экономически не обоснованных условий договоров.

Так, ФАС Восточно-Сибирского округа в постановлении от 25.07.2012 по делу N А19-14669/2011 поддержал выводы антимонопольного органа о нарушении Закона о защите конкуренции, выразившемся во включении в договор платы за технологическое присоединение при наличии уже имеющегося присоединения для нижестоящей сетевой организации. Суд подтвердил факт нарушения доминаитом пункта 3 части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции, поскольку технологическое присоединение объекта электросетевого хозяйства, принадлежащего третьему лицу, уже было осуществлено ранее и плата за технологическое присоединение взимается однократно.

В постановлении Арбитражного суда Московского округа от 06.02.2017 N Ф05-21931/2016 по делу N А40-195153/2015 отмечено, что увеличение платы по договору под страхом его расторжения со стороны общества, занимающего доминирующее положение, верно квалифицировано как навязывание невыгодных условий договора.

Второй группой невыгодных для контрагента условий договоров, включаемых доминаитом в договор, являются условия, не имеющие технологического обоснования.

В постановлении Арбитражного суда Дальневосточного округа от 27.09.2017 N Ф03-3379/2017 по делу N А04-270/2017 сказано, что действия доминанта, выразившиеся во включении в проект договора на оказание услуг по поставке питьевой воды, заключаемого с обществом, условий об обязанности поставщика обеспечить эксплуатацию бесхозяйной водопроводной сети, нарушающими пункт 3 части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции. Определением Верховного Суда Российской Федерации от 18.01.2018 N 303-КГ17-20676 было отказано в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам.

Согласно позиции Арбитражного суда Московского округа, изложенной в постановлении от 27.04.2017 N Ф05-2611/2017 по делу N А40-36789/16-147-316, в случае исполнения технических условий на присоединение указанной доминантом максимальной мощности к энергетическому оборудованию общества присоединенная нагрузка превысит допустимые нагрузки по установленному оборудованию и допустимый длительный ток по отходящим кабельным линиям. В действиях доминанта установлено нарушение пункта 3 части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции, выразившееся в ущемлении интересов общества, путем навязывания невыгодных условий договора об осуществлении технологического присоединения энергопринимающих устройств к электрическим сетям.

К третьей группе навязываемых условий можно отнести условия договора, ущемляющие законные интересы организаций, которые не соответствуют законодательству Российской Федерации.

ФАС Восточно-Сибирского округа в постановлении от 10.07.2012 по делу N А78-6489/2011 согласился с выводами антимонопольного органа, установившего в действиях доминанта нарушение пункта 3 части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции, выразившееся в предъявлении требования о внесении платы, не соответствующей законодательно установленному размеру для заявленной потребителем максимальной мощности.

Аналогичная позиция отражена в постановлениях Арбитражного суда Дальневосточного округа от 27.06.2017 N Ф03-2180/2017 по делу N А04-9939/2016, Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 12.12.2016 N Ф04-5125/2016 по делу N А46-2352/2016, Арбитражного суда Московского округа от 19.08.2015 N Ф05-10072/2015 по делу N А40-147969/14.

В постановлении Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 14.01.2016 N Ф08-9181/2015 по делу N А53-11783/2015 (определением Верховного Суда Российской Федерации от 19.05.2016 N 308-КГ16-3253 было отказано в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации) сделаны следующие выводы: применение коэффициента уплотнения не предусмотрено нормативно-правовыми актами, определяющими величину платы за размещение одного куб. м твердых бытовых отходов (далее — ТБО) на полигоне, следовательно, такое условие договора фактически навязано обществу, поэтому доминант, взимая плату с учетом коэффициента уплотнения, нарушает права общества, доставляющего ТБО на полигон. Суд подтвердил правильность вывода антимонопольного органа о нарушении доминантом пункта 3 части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции, выразившемся в злоупотреблении доминирующим положением путем навязывания невыгодных контрагенту условий и применения не предусмотренных действующим законодательством коэффициентов уплотнения к фактическому объему ТБО, принимаемых на полигон для утилизации.

ФАС Западно-Сибирского округа в постановлении от 20.02.2013 по делу N А27-9840/2012 поддержал выводы антимонопольного органа, который установил факт злоупотребления доминантом своим доминирующим положением на рынке железнодорожных перевозок путем обязывания третьего лица оформлять не предусмотренные действующим законодательством дополнительные документы для получения груза в контейнере (уведомления на вывоз контейнера, бланк которого официально не утвержден и не предусмотрен нормативными документами).

В указанных делах при доказывании навязывания невыгодных условий договоров суды приходили к выводу о заведомой неправомерности таких условий, которые не имеют экономического или технологического обоснования и не предусмотрены положениями нормативных правовых актов.

Следовательно, при рассмотрении дел о нарушении антимонопольного законодательства необходимо определить основания включения в договор оспариваемых условий, а также оценить относимость таких условий к предмету договора.

3. В абзаце 2 пункта 4 постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.06.2008 N 30 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением арбитражными судами антимонопольного законодательства» указано, что исходя из системного толкования положений статьи 10 ГК РФ и статей 3 и 10 Закона о защите конкуренции для квалификации действий (бездействия) как злоупотребления доминирующим положением достаточно наличия (или угрозы наступления) любого из перечисленных последствий, а именно: недопущения, ограничения, устранения конкуренции или ущемления интересов других лиц.

При этом согласно абзацу 4 пункта 4 постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.06.2008 N 30 в отношении действий (бездействия), прямо поименованных в части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции, наличие или угроза наступления соответствующих последствий предполагается и не требует доказывания антимонопольным органом.

Вместе с тем, как отмечено в пункте 1.5 Разъяснений Президиума ФАС России от 07.06.2017 N 8 «О применении положений статьи 10 Закона о защите конкуренции», утвержденного протоколом Президиума ФАС России от 07.06.2017 N 11, последствия в виде ограничения конкуренции и последствия в виде ущемления интересов влекут разную административную ответственность (за исключением случаев совершения правонарушения субъектом естественной монополии, ответственность которого предусмотрена в любом случае частью 2 статьи 14.31 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях).

В связи с этим, при применении пунктов 1 — 11 части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции комиссии по рассмотрению дела о нарушении антимонопольного законодательства следует определиться с вопросом о том, к каким последствиям приводят или могут привести рассматриваемые действия (бездействие): к недопущению, ограничению или устранению конкуренции, либо к ущемлению интересов других лиц (хозяйствующих субъектов) в сфере предпринимательской деятельности либо неопределенного круга потребителей (за исключением указанных выше случаев, когда рассматривается дело в отношении субъектов естественных монополий).

При этом, в случае выявления факта навязывания невыгодных условий договора о подключении (технологическом присоединении) лицам, не осуществляющим предпринимательскую деятельность, такие действия должны быть рассмотрены антимонопольным органом на предмет соответствия статье 9.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях.

С.А.ПУЗЫРЕВСКИЙ

Сильная сторона договора часто навязывает обременительные условия своим контрагентам, которые не обладают реальным выбором. Такое поведение, как правило, формально не противоречит правовым нормам, однако является несправедливым.

ВАС в постановлении Пленума от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах» (далее – Постановление ВАС № 16), а затем и законодатель в ст. 428 ГК разработали действенные правила защиты слабой стороны договора от навязывания ей несправедливых условий. Рассмотрим, как суды применяют данные нормы на практике.

Какие условия договора считаются несправедливыми

Несправедливыми принято считать формально законные, но явно обременительные для одной из сторон и существенным образом нарушающие баланс интересов сторон условия договора. Вместе с тем, одно и то же условие, исходя из характеристики контрагентов и фактических обстоятельств дела, можно считать несправедливым и наоборот.

Субъективный характер данной категории предполагает пристальную оценку судом всех обстоятельств дела, а также детальный анализ спорного условия в контексте всех положений договора.

Статья 428 ГК называет следующие явно обременительные условия для одной из сторон договора:

✓исключение или ограничение ответственности другой стороны за нарушение обязательств;

✓лишение стороны прав, обычно предоставляемых по договорам такого вида.

В целом условие будет явно обременительным тогда, когда сторона договора, исходя из своих разумно понимаемых интересов, не приняла бы его при наличии возможности участвовать в определении условий договора.

Пример из практики. Хранитель потребовал через суд взыскать с поклажедателя 13,8 млн руб. платы за хранение угля.

Суд первой инстанции указал, что плата за хранение превышает рыночную стоимость поклажи более чем в семь раз, а это свидетельствует о неразумности требований истца и наличии в его действиях злоупотребления правом. Удовлетворяя иск частично, суд определил рыночную стоимость услуг по хранению угля, исходя из условий договора истца с другим поклажедателем.

Апелляция согласилась с выводом первой инстанции о наличии в действиях истца признаков злоупотребления правом с учетом разъяснений Постановления ВАС № 16. По мнению суда, истец не опроверг доводы ответчика об отсутствии у него реальной возможности заключить договор хранения угля с иным лицом и определения в договоре иной стоимости услуг по хранению. (постановление АС Западно-Сибирского округа от 14.01.2015 по делу № А27-15903/2013)

Когда сторона договора признается слабой

Слабой стороной договора является лицо, находящееся в условиях неравенства переговорных возможностей и вынужденное присоединиться к предложенным условиям. Помимо этого в ходе судебного разбирательства суд устанавливает уровень профессионализма сторон в соответствующей сфере, конкуренцию на соответствующем рынке, наличие у присоединившейся стороны реальной возможности вести переговоры или заключить аналогичный договор с третьими лицами на иных условиях и т.д. (п. 10 Постановления ВАС № 16)

Исходя из этого, важное значение имеет доказывание неравенства переговорных возможностей. Именно это свидетельствует о наличии слабой стороны и навязывании ей явно обременительных условий, что говорит о злоупотреблении правом и недобросовестности сильной стороны.

Неравенство переговорных возможностей свидетельствует об отсутствие реальной возможности согласовать иные условия договора, участвовать в его формировании. В подтверждение этих обстоятельств слабая сторона договора должна представить соответствующие доказательства. При этом стоить учитывать, что суды предъявляют достаточно высокие требования к доказыванию, учитывая принцип свободы договора и то, что сторонами спора являются предприниматели. Доказательством предпринимаемых попыток изменить содержание условия, предложенного контрагентом, могут стать протоколы разногласий при заключении договора и предшествующая заключению договора переписка сторон.

Примеры из практики. Суд отказал в требовании изменить условие договора субаренды, поскольку истец (сторона, считающая себя слабой) не представил доказательств явного неравенства переговорных возможностей и отсутствия возможности заключить договор на иных условиях, отличных от указанных в договоре. (постановление АС Западно-Сибирского округа от 04.10.2016 по делу № А27-26177/2015)

В другом деле арендатор обратился в суд с требованием расторгнуть договор аренды, заключенный на длительный срок без права на досрочное расторжение по инициативе арендатора. Из материалов дела следовало, что проект договора аренды подготовил арендодатель (ответчик); ведение переговоров относительно условий договора не осуществлялось. В итоге суд встал на сторону арендатора. (постановление АС Поволжского округа от 21.09.2017 по делу № А72-33/2017)

Заключение госконтракта в рамках процедуры, предусмотренной Федеральным законом от 05.04.2013 № 44-ФЗ, подтверждает, что слабая сторона не могла влиять на его условия, поскольку проект договора направляет заказчик.

Пример из практики. Общество — победитель госзакупки в соответствии с условиями закупки обязано было заключить с покупателем договор поставки только на предложенных последним условиях. Таким образом, проект договора, входящий в состав документации о запросе предложений, являлся для общества обязательным.

При этом для поставщика предусматривалось обязательное условие о его ответственности перед покупателем, в десять раз превышающую ответственность покупателя перед поставщиком.

В связи с этим суды пришли к выводам, что стороны поставлены в неравное положение, нарушен баланс интересов сторон, для одной из сторон эти условия являются явно обременительными и несправедливыми. Повлиять на их изменение такая сторона при заключении договора не могла. (постановление АС Западно-Сибирского округа от 26.06.2018 по делу № А67-6744/2017)

Помимо установления того, что слабая сторона предпринимала попытки вести переговоры и вносить изменения в предложенный проект договора, суд также устанавливает, имелась ли у соответствующей стороны реальная возможность заключить аналогичный договор с третьими лицами на иных условиях. При этом важно установить наличие конкуренции на соответствующем рынке. Предприниматель зачастую не может выбрать иного контрагента, поскольку рынок не является конкурентным.

Пример из практики. Общество-покупатель обратилось в суд с иском к поставщику о взыскании 909,5 тыс. руб. убытков (реального ущерба), причиненных установлением монопольно высокой цены на поставку газа. Покупатель ссылался на предпринятые меры по обращению к другим поставщикам газа, которые отказались заключить подобный договор в связи с отсутствием свободных ресурсов.

Представленные в обоснование этого довода доказательства остались без оценки судов. Между тем они могут свидетельствовать в пользу довода истца об отсутствии у него альтернативы при выборе поставщика, и, следовательно, изначальной слабости переговорной позиции истца по сравнению с позицией ответчика. (постановление АС Западно-Сибирского округа от 03.08.2016 по делу № А46-10433/2015)

Как защититься от навязанных договорных условий

Защиту от несправедливых договорных условий можно получить в отношении любого договора, проект которого был предложен одной из сторон и содержал в себе условия, явно обременительные для ее контрагента и существенным образом нарушающие баланс интересов сторон, если контрагент был поставлен в положение, затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора. (п. 3 ст. 428 ГК, п. 9 Постановления ВАС № 16)

Слабая сторона договора вправе обратиться в суд с иском и потребовать изменить или расторгнуть договор. (п. 2 ст. 428 ГК) Помимо этого защититься от несправедливого договорного условия можно путем возражения против применения такого условия в ходе судебного разбирательства по данному договору. Правовой основой возражения будут ст. 10 или 169 ГК. Такой вывод основан на положениях п. 4 ст. 1 ГК, согласно которой никто не вправе извлекать преимущество из своего недобросовестного поведения, а навязывание несправедливого условия является злоупотреблением.

Если суд признает конкретное условие несправедливым, то изменит или расторгнет договор, который будет считаться действовавшим в измененной редакции либо соответственно не действовавшим с момента его заключения.

Пример из практики. Общество обратилось в арбитражный суд с иском к администрации города о взыскании убытков в размере 5,6 млн руб. Общество оказывало услуги по городским пассажирским перевозкам, часть расходов на которые должно было возмещать муниципальное образование за счет бюджетных субсидий.

Администрация города отказалась возмещать часть расходов, которые превышают размер субсидий, установленных в соглашении между обществом и администрацией.

Суды установили, что общество не могло влиять на спорное условие соглашения, поскольку не принимает участие в установлении пределов бюджетных ассигнований и лимитов бюджетных обязательств. Наоборот, именно администрация участвует в формировании бюджета и самостоятельно вносит в соглашение условие об ограничении своей ответственности пределами заложенной в бюджете субсидии.

Суды удовлетворили требования, указав, что общество при заключении договора было поставлено в положение, затрудняющее согласование иного содержания спорного условия соглашения. Заключение соглашения в предложенной администрацией редакции являлось для него вынужденным. Обременительный характер спорного условия явствует из размера не возмещенных обществу расходов, определенного по результатам судебной экспертизы. (постановление 8ААС от 22.02.2018 по делу № А75-5681/2017)

Стандарт доказывания несправедливости условий договора

Суды стараются аккуратно применять положения законодательства о несправедливых договорных условиях и редко ограничивать свободу договора, сторонами которого являются предприниматели. Стандарт доказывания по такой категории споров достаточно высокий. Зачастую слабая сторона с ним не справляется, что влечет отказ в удовлетворении заявленных требований.

В признании условий несправедливыми и применении соответствующих последствий будет отказано, если истец (слабая сторона) не докажет, что:

✓при подписании договора заявлял о несогласии со спорными условиями;

✓при заключении договора не мог влиять на содержание договора и принял его условия путем присоединения к предложенному ответчиком проекту;

✓при заключении договора он был поставлен в положение, затрудняющее согласование иного содержания спорного условия;

✓заключение договора в предложенной контрагентом редакции являлось для него вынужденным;

✓спорное условие носит обременительный характер.

В ином случае защититься от несправедливого условия не получится. (постановления АС Московского округа от 12.12.2017 по делу № А40-240352/2016, АС Центрального округа от 15.06.2017 по делу № А48-3070/2016, АС Волго-Вятского округа от 27.09.2018 по делу № А29-16579/2017, АС Западно-Сибирского округа от 05.09.2017 по делу № А67-34/2017)

Если истцу были предоставлены все права, обычно предоставляемые по договорам такого вида, а также если спорные условия носят симметричный характер (например, обе стороны вправе взыскать одинаковую неустойку с другой стороны за нарушение условий договора), суд также откажется признать условие несправедливым.

Вывод. Подтвердить несправедливость условий договора позволят следующие обстоятельства:

✓проект договора направлен контрагентом и в результате заключен на его условиях;

✓все попытки внести изменения в условия предложенного проекта договора не увенчались успехом, либо компания в силу иных причин не могла вести переговоры относительной условий договора;

✓невозможность заключить аналогичный договор с третьими лицами на иных условиях, совершение попыток заключить аналогичный договор с иными лицами;

✓условия договора являются явно обременительными и существенным образом нарушают баланс интересов сторон;

✓контрагент является профессиональным участником рынка либо монополистом.

Споры, в которых суды аннулировали несправедливые договорные условия

Оспаривание условия кредитного договора о неустойке (постановление АС Волго-Вятского округа от 16.09.2016 по делу № А38-5264/2015)	Общество-заемщик оспорило в суде ряд условий кредитного договора с банком. Суды первой и апелляционной инстанций указали, что общество в отличие от банка не является профессиональным участником рынка банковских услуг, не принимало участия в составлении текста кредитного договора. При этом общество было поставлено в положение, существенно затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора, что является выражением неравенства переговорных условий.
Оспаривание условий договора аренды о размещении рекламы и сроке предупреждения о намерении расторгнуть договор (постановление АС Западно-Сибирского округа от 13.05.2016 по делу № А46-6695/2015)	Арендатор через суд потребовал расторжения договора аренды нежилого помещения. Удовлетворяя заявленные требования, суды исходили из явного неравенства переговорных возможностей сторон. Суды установили, что для арендатора существенное значение имела возможность размещать наружную рекламу для привлечения потенциальных покупателей. В отсутствие возможности заключить договор на иных условиях, предприниматель вынужден был согласиться на предложенную редакцию арендодателя, в том числе на применение к арендным отношениям правил для арендаторов помещений в торговом комплексе. Согласно данным правилам размещение рекламных конструкций возможно лишь с письменного согласия арендодателя. Кроме того, суды установили, что арендатор был против включения в договор пунктов о составе арендной платы и сроке предупреждения о намерении расторгнуть договор. Однако он вынужден был заключить договор на предложенных арендодателем условиях, поскольку в противном случае сделка могла не состояться. При этом суды отклонили довод арендодателя о том, что арендатор не представил доказательств, подтверждающих наличие с его стороны возражений на включение в текст договора спорных пунктов, поскольку арбитражный процесс строится на состязательности сторон и их добросовестности. С учетом того, что указанные обстоятельства ответчик не опроверг, оснований для непринятия позиции истца и признания ее недостоверной у судов не имелось.
Оспаривание условий договора подряда об оплате расторжения договора (постановление АС Дальневосточного округа от 20.02.2018 по делу № А59-4868/2016)	По условиям договора подряда генподрядчик не оплачивает подрядчику сумму в размере 7 процентов от стоимости выполненных работ (гарантийное удержание) при расторжении договора по любым основаниям, предусмотренным законодательством и самим договором. Генподрядчик воспользовался данным правом и удержал с подрядчика 2,9 млн руб. Подрядчик не согласился с этим и через суд потребовал взыскать с генподрядчика эту сумму в качестве неосновательного обогащения. Суды пришли к выводу, что спорные условия договора не предполагали какой-либо взаимосвязи между действиями подрядчика, качеством его работ и иными зависящими от подрядчика обстоятельствами. Они фактически поставили возможность получения удерживаемых генподрядчиком и принадлежащих подрядчику средств (оплаты за выполненные работы) в зависимость от одностороннего произвольного волеизъявления генподрядчика. При этом редакция спорных пунктов была предложена генподрядчиком, который отказался в ходе согласования условий договора от их изменения либо корректировки. Суды подчеркнули, что данным условием истец не только ограничивает законное право ответчика на отказ от исполнения договора или его расторжение, но и одновременно извлекает преимущество из своего поведения. При расторжении (прекращении) договора по любым основаниям генподрядчик получает сверх результата выполненных работ денежные средства в размере 7 процентов от стоимости работ, либо вынуждает подрядчика продолжить исполнять договор на обременительных для него условиях. Между тем сам генподрядчик вправе отказаться от исполнения договора или расторгнуть его.
Оспаривание условия договора об оказании юридических услуг о размере вознаграждения (постановление 15ААС от 21.09.2018 по делу № А32-9515/2018)	Индивидуальный предприниматель оспорил в суде условие договора об оказании юридических услуг. Суд первой инстанции отказал в удовлетворении заявленных требований. Апелляция не согласилась с выводами нижестоящего суда в связи со следующим. Суд указал, что истец является инвалидом II группы бессрочно по общему заболеванию и не обладает юридическими знаниями. Ответчик, в свою очередь, является профессиональным юристом и сам предложил проект договора. При этом договор включал в себя неочевидные для юридически неграмотной и слабой стороны и одновременно несправедливые условия об обязанности оплатить 1/3 долю от размера присужденной судом общей юрисдикции денежной суммы. Истец полагал, что размер платы за юридические услуги исчисляется от фактически взысканной в будущем суммы, что оказалось неверным. По мнению апелляции, спорный пункт договора является для инвалида — слабой стороны — несправедливым, а следовательно, подлежит признанию недействительным с применением ст. 10 ГК.
Оспаривание условия договора аренды об уплате штрафа за односторонний отказ от договора (постановление АС Волго-Вятского округа от 29.02.2016 по делу № А82-15959/2014)	Арендатор оспорил в суде условие договора аренды об удержании депозита при расторжении договора по инициативе арендатора в качестве штрафа. Суды учли, что договор предусматривал возврат депозита в случае расторжения договора в связи с виновными действиями арендодателя. Однако право арендатора инициировать расторжение договора расценивается существенным нарушением его условий. Соответственно имело место нарушение баланса интересов сторон, поскольку право на расторжение договора не может быть существенным нарушением обязательственных отношений.

Автор статьи: Евгений Коновалов, младший юрист международ­ной юридическо­й фирмы INTEGRITES.

диктат

навязывание сильной стороной своих условий и требований более слабой стороне

Альтернативные описания

• власть

• договор, нарушающий паритет

• принуждение с помощью политического и экономического давления, военных угроз

• требование, условие, предъявляемое сильной стороной и навязываемой слабой стороне для безусловного выполнения

• форма проявления воли

• власть без компромиссов

• навязываемое условие

• требования сильной стороны

• произвол во власти

• произвол в политике

• навязывание воли сверху

• произвол императора

• власть тирана

• требование к слабому

• принуждение

• политика с позиции силы

• политика принуждения

• власть самодура

• политика шантажа и силы

• правление в виде понукания

• правление с позиции силы

• выкручивание рук в политике

• обратное демократии

• политика сильного

• навязанное требование

• политика тирана

• деспотическая политика

• нажим сильной страны

• политический ультиматум

• тирания

• политика навязывания

• нажим сильной стороны

• политика сильного кулака

• Требования сильной стороны, навязываемое слабой

• Требование, условие, предъявляемое сильной стороной и навязываемое слабой стороне для безусловного исполнения

• Требование, предъявляемое сильной стороной и навязываемое слабой стороне для исполнения