Отзыв: Операция по протезированию аортального клапана сердца — Длительная реабилитация, но оно того стоит

О необходимости операции для моей мамы мы узнали в марте 2007 года. Она стала плохо себя чувствовать, часто у мамы кружилась голова, иногда могла потерять сознание. Когда пришла к врачу, врач определил, что у нее инфаркт — и направил в больницу, не выпуская из поликлиники, скорую вызвали прямо в поликлинику.
После всех обследований в стационаре, ей сказали, что, скорее всего, нужно делать операцию, но нужно для начала проконсультироваться с кардиохирургом. Кардиохирург у нас в городе тогда был один — Кланца Андрей Иванович. Он подтвердил необходимость операции, но посоветовал сначала лечь в больницу на дообследование (ей должны были провести ангиографию — она делается под общим наркозом. Через бедро вводится контрастное вещество, после чего делается рентгеновский снимок, на котором видны сосуды. Также нужно отметить, что в этот день данное обследование проводилось нескольким пациентам, женщина, которая была на очереди первой, неожиданно выдала серьезнейшую аллергическую реакцию, ее реанимировали).
После данного обследования меня вызвал к себе врач и объяснил, что маме необходима операция, иначе она сможет прожить только полгода, объяснил, как делается операция, но сказал, что случай у мамы серьезен настолько, что у нас в городе ей сможет провести операцию только хирург из Киева (Антощенко Анатолий Александрович), который приезжает несколько раз в месяц для совместного проведения операций сложным больным. Мы стали ждать приезда врача для консультации. Однако, когда Анатолий Александрович приехал, то сказал, что у нас в городе операцию делать маме опасно, т. к. реанимация не оборудована всем необходимым, в Киеве (он работал в клинике Амосова) оборудование лучше, поэтому маму следует направить туда.
Нужно сказать, что у моей мамы с детства был ревматизм, и скорее всего, данный порок возник именно из-за этого заболевания.
Поскольку случай у нас был серьезный, мама сразу уехала в Киев — нужны были дополнительные обследования. Мы договорились, что когда маме назначат операцию, я сразу к ней приеду (послеоперационным необходим уход ).
Не так все быстро оказалось, как хотелось бы. В больнице в Киеве маме сделали гастроскопию (когда нужно камеру глотать на длинной трубке) и сказали, что у нее гастрит, а во время операции даются препараты, которые могут вызвать кровотечение (не только желудочное, кстати, у молодых многих месячные начинались). И вот, врачи боялись, что ее гастрит может дать кровотечение. Маму отправили в больницу нефтяников (она находится рядом с клиникой Амосова), там лечили от гастрита. Потом сделали повторную гастрокскопию и сказали, что все нормально. Когда мама вернулась в клинику Амосова, у нее начался насморк. Врач сказал, что это не проблема и если температуры не будет, завтра сделают операцию. Температуры не было — утром 4 мая 2007 года (ей было 60 лет, а вот помню другую женщину, которой было 64 и врачи долго не хотели оперировать в связи с возрастом) маму забрали на операцию, а я начала собираться (точнее, все вещи у меня были готовы, нужно было только найти транспорт).
Приехала я в Киев (около 5 часов автобусом) уже после того, как операция закончилась. Пришла в клинику, узнала, что мама находится в реанимации, пошла в реанимацию и начала требовать пропустить меня. Врач сказал, что мама пока находится без сознания, поэтому и идти к ней не стоит, но я пошла, удостоверилась, что мама в относительном порядке и ушла.
В реанимации клиники Амосова свои строгие правила — пускают туда строго по часам. Утром нужно было приходить к больным в 6, а вечером — не помню, по-моему, в 17. На следующий день я пришла утром, мама уже была в относительном сознании. почему в относительном — обясню. Когда я пришла, она мне сказала, что сейчас ее будут забирать на операцию. Я сказала, что ей уже сделали операцию, но она была непреклонна и начала говорить, что сделали неудачно — и будут оперировать снова. Я нашла дежурного, который мне и объяснил, что это нормально — чтобы больные лежали спокойно, им проводят седацию, поэтому она сейчас может еще не те чудеса рассказать…
Оперировавший врач (Антощенко Анатолий Александрович, добрейший человек, сколько людей спас, которые живут до сих пор, а сам он умер от онкологии несколько лет назад, вечная память…) который рассказал, что операция прошла нормально, длилась 4 часа, сердце останавливали на 40 минут. Рассказывал, что когда сердце вынимается из тела, специальная аппаратура поддерживает жизнедеятельность и температуру тела (она должна быть ниже нормальной). Помню, тогда спросила у врача: «Мы живем на 5 этаже, лифта нет. Как теперь быть?» — «А раньше мама поднималась сама?» — «Ну да.» — «Так теперь она будет подниматься еще быстрее — мы ведь сделали операцию, чтобы было лучше, а не хуже.» И действительно, после операции и реабилитации стало лучше. Мама может больше ходить (насколько возраст позволяет)
Нам с мамой повезло — ей сделали операцию, когда клапаны давались бесплатно — я не помню, почему, сейчас такая операция будет стоить неподъемно дорого.
После операции мама провела в реанимации 5 дней, этот период запомнился тем, что она постоянно хотела пить, а таким пациентам пить нельзя, жидкость дается в очень ограниченных количествах. Был и случай, когда больной как-то умудрился взять со стола бутыку воды, спрятал под одеялом, чтобы медперсонал не увидел, выпил и умер.
Далее шла реабилитация. Не обошлось и без осложнений — загноился послеоперационный шов, но это уже не проблема, по сравнению с такой операцией.
После операции прошло 12 лет. Мама постоянно принимает Варфарин, не ограничивает себя в движении и позволяет довольно серьезные нагрузки (например, любит копаться в огороде и еще до августа этого года работала на 1/3 ставки, она у меня учительница) .
Поэтому кому нужна такая операция, не бойтесь. Несмотря на все риски и длительную реабилитацию, она того стоит — ведь врачи делают ее не для того, чтобы вам было хуже, а для того, чтобы стало лучше!